По зимним улицам бредя, я как-то раз
Запнулся, оторвать не в силах глаз.
Гляжу: идёт шакирд, присядет, отдохнёт,
Сил наберётся и опять пойдёт.
В дырявых валенках, в бешмете рваном он.
Путь держит он в мектеб* буранным днём.
На жгучем холоде, как будто на юру,
С трудом дух переводит на ветру.
Сквозь дыры в платье тело голое глядит.
Замёрзший, он от холода дрожит;
Запахивает полы платья, ветер рвёт
Из рук озябших, снова распахнёт.
До глубины потряс мне душу этот вид.
Пронзила сердце совесть и болит,
Желал я страстно чувства выразить свои,
Исполнен состраданья и любви.
И, глядя на него, я прочитал стихи,
Чтоб ободрить его путём таким.
Сказал: ты — ангел в этой жизни на земле,
Надежда нашей нации в тебе.
Одежды своей рваной, нищей не стыдись.
Слетевши с колыбели детства, ухватись
За ручку школьной двери, не пускай,
А валенки дырявые — пускай.
Запомни, нищета — награда для тебя.
По пустякам не беспокой себя.
Дорога, на которой ты, учёных путь.
Ты, как они, большим учёным будь.
В обоих из миров цвет родины своей,
Отцу и матери вы — свет очей.
В вас верность чистой вере сохранил ислам;
Вы — общность и единство мусульман.
У вас ключ к знаниям, закрытым на запор.
Вы — лестница в сияющий простор.
Вас ожидают просвещения сады;
О пропитанье не тревожься ты.
Себя беднее богатеев не считай.
Бегом на их бялиш не прибегай.
Не унижайся ради сытости, не льсти:
С хозяевами вам не по пути.
Не сочетаются учёный и бялиш;
Ненасытимого не просветишь.
Скрывай, что голоден, не выдавай себя.
Скупому что за дело до тебя?
Голодный, от скупого помощи не жди.
Надейся на Аллаха, он один
Даёт шакирдам пропитание всегда.
Ненасытимость — худшая черта.
От сердца чистого прими мои слова,
Да не склонится пред скупым глава.
Сказавши это всё, я отошёл, любя,
Безмерно, нескончаемо скорбя.
Своей дорогой он, я по другой шагал.
Лекарство для его болезни дал.
Перевод В.С.Думаевой-Валиевой
(Из сборника: Избранное/Габдулла Тукай; Перевод с татарского В.С.Думаевой-Валиевой. — Казань: Магариф, 2008. — 223 с.)
